Виталий Валентинович Бианки.
Кто чем поет?
Для детей младшего школьного возраста.
Слышишь, какая музыка гремит в лесу?
Слушая ее, можно подумать, что все звери, птицы и насекомые родились на свет певцами и музыкантами.
Может быть, так оно и есть: музыку ведь все любят, и петь всем хочется.
Только не у каждого голос есть.
Вот послушай, чем и как поют безголосые.
Лягушки на озере начали еще с ночи.
Надули пузыри за ушами, высунули головы из воды, рты приоткрыли.
“Ква-а-а-а-а!..” – одним духом пошел из них воздух.
Услыхал их Аист из деревни.
Обрадовался:
– Целый хор! Будет мне чем поживиться!
И полетел на озеро завтракать. Прилетел и сел на берегу.
Сел и думает:
“Неужели я хуже лягушки? Поют же они без голоса. Дай-ка и я попробую”.
Поднял длинный клюв, застучал, затрещал одной его половинкой о другую, – то тише, то громче, то реже, то чаще: трещотка трещит деревянная, да и только! Так разошелся, что и про завтрак свой забыл.
А в камышах стояла Выпь на одной ноге, слушала и думала:
“Безголосая я цапля! Да ведь и Аист – не певчая птичка, а вон какую песню наигрывает”.
И придумала:
“Дай-ка на воде сыграю”.
Сунула в озеро клюв, набрала полный воды да как дунет в клюв! Пошел по озеру громкий гул:
“Прумб-бу-бу-бумм!..” – словно бык проревел.
“Вот так песня! – подумал Дятел, услыхав Выпь из лесу. – Инструмент-то у меня найдется: чем дерево не барабан, а нос мой чем не палочка?”
Хвостом уперся, назад откинулся, размахнулся головой – как задолбит носом по суку!
Точь-в-точь – барабанная дробь.
Вылез из-под коры Жук с длинными-предлинными усами.
Закрутил, закрутил головой, заскрипела его жесткая шея – тоненький-тоненький писк послышался.
Пищит усач, а все напрасно; никто его писка не слышит. Шею натрудил – зато сам своею песнею доволен.
А внизу, под деревом, из гнезда вылез Шмель и полетел петь на лужок.
Вокруг цветка на лужку кружит, жужжит жилкаватыми жесткими крылышками, словно струна гудит.
Разбудила шмелиная песня зеленую Саранчу в траве.
Стала Саранча скрипочки налаживать. Скрипочки у нее на крылышках, а вместо смычков – длинные задние лапки коленками назад. На крыльях у них – зазубринки, а на ножках – зацепочки.
Трет себя Саранча ножками по бокам, зазубринками за зацепочки задевает – стрекочет.
Саранчи на лугу много: целый струнный оркестр.
“Эх, – думает долгоносый Бекас под кочкой, – надо и мне спеть! Только вот чем? Горло у меня не годится, нос не годится, шея не годится, крылышки не годятся, лапки не годятся… Эх! Была не была, – полечу, не смолчу, чем-нибудь да закричу!”
Выскочил из-под кочки, взвился, залетел под самые облака.
Хвост раскрыл веером, выпрямил крылышки, перевернулся носом к земле и понесся вниз, переворачиваясь с боку на бок, как брошенная с высоты дощечка.
Головой воздух рассекает, а в хвосте у него тонкие, узкие перышки ветром перебирает.
И слышно с земли: будто в вышине барашек запел, заблеял.
А это Бекас.
Отгадай, чем он поет?
Хвостом!
