В некоем царстве жил-был старик со старухою в великой бедности.
Ни много, ни мало прошло времени – померла старуха. На дворе зима стояла лютая, морозная.
Пошел старик по соседям да по знакомым просить, чтоб пособили ему вырыть для старухи могилу. Только и соседи, и знакомые, зная его великую бедность, все начисто отказали.
Пошел старик к попу. А у них на селе был поп куда жадный, несовестливый.
– Потрудись, – говорит – батюшка, старуху похоронить.
– А есть ли у тебя деньги, чем за похороны заплатить? Давай, свет, вперед…
– Перед тобой нечего греха таить: нет у меня в доме ни единой копейки. Обожди маленько, заработаю – с лихвой заплачу. Право слово заплачу.
Поп не захотел и речей стариковых слушать:
– Коли нет денег, не смей и ходить сюда!
“Что делать? – думает старик. – Пойду на кладбище, вырою как-нибудь могилу и похороню сам старуху”.
Вот он захватил топор да лопату и пошел на кладбище. Пришел и начал могилу готовить: срубил сверху мерзлую землю топором, а там и за лопату взялся. Копал-копал и выкопал котелок. Глянул – а он полнехонько червонцами насыпан, как жар блестят!
Крепко старик обрадовался:
– Слава тебе, господи! Будет на что и похоронить, и помянуть старуху!
Не стал больше могилу рыть, взял котелок с золотом и понес домой.
Ну, с деньгами, знамое дело, все пошло как по маслу! Тотчас нашлись добрые люди: и могилу вырыли, и гроб смастерили. Старик послал невестку купить вина и кушаний и закусок разных – всего, как должно быть на поминках. А сам взял червонец в руку и потащился опять к попу.
Только в двери, а поп на него:
– Сказано тебе толком, старый черт, чтоб без денег не приходил, а ты опять лезешь!
– Не серчай, батюшка, – просит старик, – вот тебе золотой – похорони мою старуху. Век не забуду твоей милости.
Поп взял деньги и не знает, как старика принять-то, где посадить, какими речами умилить:
– Ну, старичок, будь в надежде, все будет сделано. Старик поклонился и пошел домой, а поп с попадьею стали про него разговаривать:
– Вишь, старый черт! – говорят. – Беден, беден, а золотой отвалил. Много на своем веку схоронил я именитых покойников, а столько ни от кого не получал.
Собрался поп со всем причетом и похоронил старуху как следует.
После похорон просит его старик к себе помянуть покойницу.
Вот пришли в избу, сели за стол, и откуда что взялось! – и вино-то, и кушанья, закуски разные, всего вдоволь.
Гость сидит, за троих обжирается, на чужое добро зазирается.
Отобедали гости и стали по своим домам расходиться. Вот и поп поднялся. Пошел старик его провожать, и только вышли на двор – поп видит, что со стороны никого больше нету, и начал старика допрашивать:
– Послушай, свет, покайся мне, не оставляй на душе ни единого греха – все равно, как перед богом, так и предо мною: отчего так скоро сумел ты поправиться? Был ты мужик скудный, а теперь на поди – откуда что взялось! Покайся-ка, свет, чью загубил ты душу, кого обобрал?
– Что ты, батюшка! Истинною правдою признаюсь тебе: я не крал, не грабил, не убивал никого. Клад сам в руки достался.
И рассказал, как все дело было.
Как услышал эти речи поп, даже затрясся от жадности. Воротился домой, ничего не делает – день и ночь думает:
“Такой лядащий мужичишка и получил эдакую силу денег! Как бы теперь ухитриться да отжилить у него котелок с золотом?”
Сказал про то попадье. Стали вдвоем совет держать. И присоветовали:
– Слушай, матушка, ведь у нас козел есть?
– Есть.
– Ну, ладно! Дождемся ночи – обработаем дело как надо.
Вечером поздно притащил поп в избу козла, зарезал и содрал с него шкуру совсем: с рогами и с бородой. Тотчас натянул козлиную шкуру на себя и говорит попадье:
– Бери, матушка, иглу с ниткой, закрепи кругом шкуру, чтоб не свалилась.
Попадья взяла толстую иглу да суровую нитку и обшила его козлиною шкурою.
Вот в самую глухую полночь пошел поп прямо к стариковой избе. Подошел под окно и ну стучать да царапаться.
Старик услыхал шум, вскочил и спрашивает:
– Кто там?
– Черт.
– Наше место свято! – завопил мужик и начал крест творить да молитвы читать.
– Слушай, старик, – говорит поп, – от меня, хоть молись, хоть крестись, – не избавишься. Отдай-ка лучше мой котелок с деньгами, не то я с тобой разделаюсь. Ишь, я над твоим горем сжалился, клад тебе показал, – думал – немного возьмешь на похороны, а ты все целиком и заграбил.
Глянул старик в окно – торчат козлиные рога с бородою; как есть нечистый.
“Ну его совсем и с деньгами-то, – думает старик. – Наперед того без денег жил и опосля без них проживу!”
Достал котелок с золотом, вынес на улицу, бросил на землю, а сам в избу поскорее.
Поп подхватил котелок и припустил домой.
Воротился.
– Ну, – говорит, – деньги в наших руках. На, матушка, спрячь подальше да бери острый нож, режь нитки да снимай с меня козлиную шкуру, пока никто не видал.
Попадья взяла нож, стала было по шву нитки резать – как польется кровь, как заорет поп:
– Матка, больно, не режь! Матка, больно, не режь!..
Начнет она пороть в ином месте – то же самое. Кругом к телу приросла козлиная шкура.
Уж чего они не делали, чего не пробовали, и деньги старику назад отнесли – нет, ничего не помогло. Так и осталась на попе козлиная шкура.